Анастасия

Ана­стасии, нахлы­нув­шего тогда страха и потери сознания у меня больше не возникало плотских желаний, даже когда я видел её обна­жённой.

Я лежал и мечтал о сыне, которого мне так и не родила жена. И подумал: «Вот было бы здорово, если бы родился мой сын от Анастасии! Она такая ­здоровая, выносливая и красивая. Ребёнок тоже, значит, был бы здоровым. Похожим на меня. И на неё пусть, но ­больше чтоб на меня. Станет он сильной и умной личностью. Знать много будет. Станет талантливым и счастливым».

Я представил своего сынамладенца прильнувшим к соскам её груди и неп­роизвольно положил руку на упругую и тёплую грудь Анастасии. Сразу по моему телу пробежала дрожь и тут же прошла, но это была не дрожь страха, а другая, необычайно приятная.

Я не отдёрнул руку, а лишь, затаив дыхание, ждал, что произойдёт дальше. И тут почувствовал, как на мою руку легла мягкая ладонь её руки. Она не отстраняла меня. Я приподнялся и стал смотреть на прек­расное лицо Анастасии. Белая северная ночь делала его ещё ­более привле­ка­тельным. Невозможно было оторвать взгляд. Её сероголубые глаза ласково смотре­ли на меня. Я не удержался, нак­лонился и, слегка прикоснувшись, быстро и осторожно поцеловал её приот­крытые губы. Снова по телу пробежала приятная дрожь. Моё лицо обволакивал аромат её дыхания. Её губы не произ­несли, как в прошлый раз: «Не надо, успокойся», и совсем не было страха. Мысли о сыне не покидали меня. И когда Анастасия нежно обняла меня, погладила по ­волосам и подалась ко мне всем телом, я почувствовал нечто такое!..

Лишь только проснувшись утром, я смог осознать, что такого великолепного ощу­щения, блаженного восхищения и удовлетворения я ни разу в жизни не испытывал. Странным было ещё и то, что после ночи, проведённой с женщиной, всегда наступает физическая усталость. Здесь же всё было иначе. И ещё созд­а­валось ощущение какогото великого сотворения. Удовлетворение было не только физическим, но ещё и какимто ­непонятным, неведомым ранее, не­обык­новенно ­прекрасным и радостным. У меня даже мелькнула мысль, что только ради такого ощущения стоит жить. И почему раньше даже близко ничего по­добного не испытывал, хоть и были женщины разные: и красивые, и люби­мые, и опытные в любви?

Анастасия была девушкой. Трепетной и ласковой девушкой. Но при этом чтото ещё было в ней, не присущее ни одной женщине из тех, которых я знал. Что? Где она сейчас? Я подвинулся к лазу в уютную берлогуземлянку и, высу­нувшись, пос­мотрел на ­поляну.

Поляна находилась чуть ниже рас­положенной на возвышении ночной оби­тели. Её покрывал полуметровый слой утреннего тумана. В этом тумане, рас­кинув руки, кружилась Анастасия. Она приподнимала вокруг себя облачко из тумана. И когда оно окутывало её всю, Анастасия, легко подпрыгнув, вытягивая ноги в шпагат, как балерина, пролетала над слоем тумана, опускалась на новое место и снова, смеясь, кружила вокруг себя новое облачко, через которое