Анастасия

умоляющими глазами и произнесла:

— Теперь ты ещё больше будешь считать меня ненормальной или ведь­мой.

И мне вдруг очень сильно захотелось сделать для неё чтонибудь хорошее, но что? Я хотел сказать, что считаю её нормальным, обычным человеком, кра­сивой и умной женщиной, но у меня не было ощущения обычного к ней отно­шения, и она со своей интуицией не поверила бы мне.

Я вдруг вспомнил её рассказ о том, как обычно в детстве здоровался с ней её прадед. Как вставал седой прадед на одно колено перед маленькой Анастасией

и целовал её ручку. Я встал перед Анастасией на одно колено, взял её ещё бледную и немножко холодную руку, поцеловал и сказал:

— Если ты и ненормальная, то ты самая лучшая, самая добрая, самая умная и красивая из всех ненормальных.­

Губ Анастасии наконецто снова кос­нулась улыбка, глаза благодарно смот­рели на меня. На щеках стал появ­ляться румянец.

— Анастасия, картина довольно сумрачная. Ты специально выбирала?

— Искала, хотя бы для примера, хорошее, но не нашла. Они все в клещах забот своих. Они один на один со сво­ими проблемами, у них почти нет духов­­ного общения.

— Так что же делать, что ты можешь предложить, кроме жалости к ним? А я должен сказать тебе: это сильные люди — предприниматели.

— Очень сильные, — согласилась она, — и интересные. Они за одну жизнь как бы две ­проживают. Одна жизнь, известная только им и никому из близких даже, другая — внешняя, для окружающих. А помочь, думаю, надо с помощью усиления их духовного и искреннего общения между собой. Нужно открытое стремление к ­чистоте помыслов.

— Анастасия, я, наверное, поп­робую сделать то, что ты просила. И книгу попробую написать, и объеди­нение предпринимателей с чистыми помыслами создать, но только так, как сам это понял.

— Тебе трудно будет. Я не смогу тебе достаточно помогать, во мне мало ос­талось сил. Они будут долго восста­навливаться. Я теперь некоторое время не смогу видеть лучиком на расстоянии. Я и тебя сейчас обычным зрением не очень хорошо вижу.

— Ты что же, Анастасия, слепнешь?

— Думаю, всё восстановится. Только жалко, что какоето время тебе не смогу помогать.

—Тебе не нужно мне помогать, Анастасия. Ты постарайся сберечь себя для сына и помоги другим.

* * *

Мне необходимо было уезжать, догонять теплоход. Дождавшись, когда она, по крайней мере внешне, стала выглядеть почти прежней, я забрался в катер. Анастасия взялась за ручку на носу и столк­нула его с берега. Катер под­хватило и понесло течением.

 Анастасия стояла почти по колено в воде, подол её длинной юбки намок и колыхался на волнах.

Я рванул заводной шнур. Мотор взре­вел, раздирая ставшую привычной за три дня тишину, и катер резко ­пошёл вперёд, всё набирая и набирая скорость, удаляясь от одиноко стоявшей в приб­режной воде таёжной ­отшельницы.

Вдруг Анастасия быстро