Анастасия

её на палубу, как и мне, показывал девушке теплоход, завёл её в свою каюту, угостил тем же, чем и меня, — шампанским, кон­фетами. Ты вёл себя с молодой девуш­кой немножко не так, как со мной. Ты был весёлым. Со мной серьёзным и грустным даже, а с ней весёлым. Я хорошо это видела через светящиеся окна твоей каюты, и, может быть, тогда мне нем­ножко захотелось быть на месте той девушки.­

— Ты что же, ревновала, Анастасия?

— Не знаю, чувство было какоето незнакомое для меня...

Я вспомнил тот вечер и этих молодых деревенских девушек, так стремивших­ся тогда выглядеть постарше и посовременнее.

Утром с капитаном теплохода Александром Ивановичем Сеньченко мы ещё раз посмеялись их ночной выходке. Тогда в каюте я понимал, девушка была в таком ­состоянии, что готова на всё... но у меня и в мыслях не было овладеть ею. Об этом я сказал Анастасии, на что она ответила:

— Ты всё же овладел её сердцем. Вы вышли на палубу, шёл мелкий дождик,

и ты набросил на плечи девушки свой пиджак, потом снова увёл девушку в бар.

— Так ты что же, Анастасия, всё время в кустах под дождём стояла?

— Это ничего. Дождик хороший был, ласковый. Только смотреть мешал. И мне не хотелось, чтобы юбку мочил он и платок. Они мамины. От мамы мне дос­тались. Но мне очень ­повезло. Я пакетик целлофановый на берегу нашла. Я их сняла, в пакетик ­положила и спрятала под кофточку.

— Анастасия, если ты домой не ушла и дождь начался, вернулась бы на теплоход.

— Не могла. Ты же проводил меня, и другие ­заботы у тебя были. Да и закан­чивалось всё.

Когда пришло время окон­чания ­вечера и теплоход нужно было ­уводить, вы по просьбе девушек и, главное, по просьбе той девушки, которая была с тобой, задержали теплоход. Всё было тогда в вашей власти, включая их сердца, и вы упивались этой властью. ­Девушкам была благодарна местная молодёжь, и они тоже ощущали себя одарёнными властью через вас, они совер­шенно забыли о тех молодых ­людях, которые были в том же баре и с которыми они дружили ещё в школе.

Вы с капитаном проводили их до трапа. Ты пошёл к себе в каюту. Капитан поднялся на мостик, и теплоход, дав гудок, медленно, очень медленно стал отчаливать от берега. Девушка, с которой ты танцевал, стояла на берегу среди подруг и местной молодёжи, про­во­жа­ющей теплоход.

Её сердечко билось так сильно, словно стремилось вырваться из груди и улететь, мысли и чувства смешались.

За её спиной чернели очертания дере­венских домов с потушенными огнями, перед ней от берега навсегда уходил белый теплоход, горящий множеством огней, щедро разливающий по воде и ночному берегу музыку.

На уходящем белом теплоходе ты, сказавший ей так много прекрасных, неслышанных ранее слов — завораживающих и манящих.

И всё это медленно и навсегда уда­лялось от неё.

Тогда и решилась она на виду у всех... Девушка сжала свои пальчики в кулачки и отчаянно