Анастасия

хорошо — и под деревом постоял, и ростки разные трогал. Она рассказывала мне о травах, потом я лёг рядом с ней на ­траву. Мы были совершенно голые, но даже мне не было холодно, может быть, конечно, и оттого, что побегал вместе с ней по лесу. Настроение великолепное, ощущалась какаято лёгкость, и не только физи­ческая, она была словно внутри. Всё началось с того, что я почувствовал на бедре ­пощипывание, поднял голову и вижу: на бедре и ноге какието букашки, ­муравьи и, помоему, жучок. Я раз­махнулся, чтобы прихлопнуть их, но не успел. Анастасия перехватила мою руку и держит. «Не трогай их»,

— сказала. Потом она встала передо мной на колени, наклонилась и вторую руку прижала к земле. Я лежал словно распятый. По­пытался высвободить руки, но не тутто было, почувствовал, что это невоз­можно. Тогда я ­рванулся, прилагая немало усилий. Она же удержала меня, не особенно напрягаясь, да ещё улы­баясь при этом. А на теле чувствую всё больше и больше ползущих, щеко­чу­щих, покусывающих и пощипывающих и сделал вывод: они начинают меня есть. Я был в её руках в прямом и переносном смысле и ­оценивал обста­новку: никто не знает, где нахожусь я, никто не забредёт сюда, а если и ­забре­дёт — увидит мои обглоданные косточки, если и косточки увидит. И много разного мгновенно пронеслось тогда в моём мозгу, и на основании всего этого, наверное, инстинкт само­сох­ранения подсказал единственное в такой ситуации возможное решение.  Я со всей силой и отчаянием зубами вцепился в обнажённую грудь Анастасии и ещё головой при этом из стороны в сторону замотал. Я разжал зубы, как только она вскрикнула. Анастасия отпустила меня, вскочила, одной рукой держится за грудь, другой машет вверх, пытается улыбаться. Я тоже вскочил и крикнул ей, лихора­дочно отряхивая с себя ползающих:

— Гадам меня скормить хотела, ведь­ма лесная, не дамся так просто!

Продолжая махать и через силу улы­баться всему насторожившемуся вокруг, Анастасия взглянула на меня и медленно, а не как обычно бегом, пошла к своему озеру, опустив ­голову. Ещё постояв неко­торое время и раздумывая, что же делать дальше: возвращаться к реке, но как найти дорогу? идти за Анастасией, но для чего? — я всё же пошёл к берегу озера.

Анастасия сидела на берегу, растирала в ладонях какуюто траву и втирала её сок в то место на груди, где виднелся огромный синяк от моего укуса. Ей, наверное, было больно. Но с какой ­целью она меня держала? Некоторое время я молча потоптался рядом, затем спросил:

— Больно?

Не поворачивая головы, она ответила:

— Больше обидно. — И молча продолжала втирать травяной сок.

— Зачем же ты так шутить со мной вздумала?

— Хотела как лучше. Поры твоей кожи все ­закупорены, не дышат совсем. Букашечки их и прочистили бы, не так это и болезненно, скорее приятно.­

— А змея, она жалом мне в ногу тыка­лась?

— Ничего тебе она плохого не делала, а если бы и выпустила яд, то сверху