заблудилось в лабиринте фактов,
потерялось в запутанности феноменов и в конце концов отбросило всё в сторону и
отказалось от всяких поисков из-за недостатка общего представления о предмете,
представления, которое бы связало воедино и объяснило все эти факты. Знаменитый
профессор Рише, проэкспериментировав всю свою жизнь, свалил результаты
собственных исследований в один пухлый том, так и не придя ни к какому выводу.
Разве, изучая только бесконечно малое, можно было притти к
общей концепции Вселенной? Разве одними лабораторными манипуляциями можно было
достичь понимания субстанционального единства? Если бы у Ньютона не было
предварительной идеи о силе тяготения, то неужели бы он придал какое-то
значение падению яблока? Если бы Галилей интуитивно не чувствовал вращение
Земли, то разве бы он обратил внимание на колебания бронзового фонаря
Пизанского собора? Теория представляется нам неотделимой от опыта, она должна
даже предшествовать ему, с тем чтобы вести исследователя, которому опыт
послужит только для контроля.
Нас упрекают, будто мы слишком... поспешно делаем выводы! Да
уж, воистину. Феномены наблюдаются с первых веков истории, их экспериментально
и научно подтверждают в течение уже почти что ста лет, и вот наши выводы
оказываются после этого поспешными и преждевременными! Но и через тысячу лет
будут ещё отсталые люди, которые сочтут, будто пока что слишком рано делать
выводы. Между тем, человечество испытывает настоятельную нужду знать, и
нравственная неурядица, свирепствующая в нашу эпоху, вызвана в значительной
мере неуверенностью, которая всё ещё витает над насущным вопросом о том, есть
ли жизнь после смерти.
Когда, в своей далёкой юности, я однажды увидел в витрине
книжного магазина два первых сочинения Аллана Кардека, то я тотчас же приобрёл
их и запоем прочитал. Я нашёл в них ясное, полное и логичное
решение мировой
загадки, и убеждённость моя выковалась. Однако, несмотря на свою молодость, я
прежде уже прошёл через необходимость выбора между католической верой и
материалистическим скептицизмом, и ни тут, ни там я не отыскал ключа к тайне
жизни. Спиритическая теория рассеяла мои сомнения и безразличие. Как и многие
другие, я начал искать доказательства точно установленных фактов, которые бы
подкрепили мою веру; но фактов этих пришлось долго дожидаться. Поначалу
незначительные, противоречивые, перемешанные подлогами и мистификациями, они
были далеки от того, чтобы удовлетворить меня, и я бы давным-давно оставил
всякие поиски, если бы меня не поддерживали и не направляли солидная теория и
возвышенные принципы.
И действительно, кажется, будто Незримое словно желает
испытать нас, измерить степень нашей настойчивости, потребовать от нас
определённой зрелости ума, прежде чем доверить нам свои тайны. Всякое моральное
благо, всякое завоеванье души и сердца, видимо, должны быть предваряемы
мучительным посвящением. И вот, наконец, феномены пришли, убедительные,
неопровержимые, |