Роза мира

приспособленное к новым задачам. Питание сделалось похоже на акт дыхания, и пополнение жизненных сил совершалось за счет усвоения светлого излучения стихиалей. Размножения жекак мы его понимаемни в одном из миров восходящего ряда нет. Там есть иное, и об этом я скажу, дойдя до главы о Небесной России.

По истечении долгого времени я стал ощущать все прибывающее, радостное нарастание сил, как будто раскрывание таинственных

и долгожданных крыльев. Не нужно понимать меня слишком буквально: речь не о появлении чегонибудь, напоминающего крылья летающих существ Энрофа, но о раскрытии способности беспрепятственного движения во всех направлениях четырехмерного пространства. Это было еще только возможностьюнеподвижность попрежнему покоила меня, но возможность полета превращалась из неопределенной мечты в очевидную, открывающуюся передо мной перспективу. От друзей моего сердца я узнают, что мое пребывание в Нэртисе подходит к концу. Мне казалось, что нечто, схожее с колыбелью, где я покоился, как бы медленно раскачивается вверх и вниз, и каждый взлет казался выше предыдущего. Это движение порождало предвкушение еще большего счастья, в которое я должен теперь войти. И я понял, что нахожусь уже в другом слое - в Готимне, последнем из миров сакуалы Просветления. То были как бы колоссальные цветы, размер которых не лишал их удивительной нежности, а между ними открывались бездонные выси и дали девяти цветов. О двух из них, лежащих за пределами нашего спектра, могу здесь только сказать, что впечатление, производимое одним из них, ближе всего к тому, которое оказывает на нас небесносиний, а впечатление от другого отдаленно напоминает впечатление, которое здесь оказывает золотой.

Огромные цветы   Готимны,   составляющие             целые        леса,

склоняются  и  выпрямляются,  качаются  и  колышутся,  звуча  в

непредставимых ритмах,  и это  их  колыхание  подобно  тишайшей

музыке,  никогда не утомляющей и мирной,  как шум земных лесов,

но полной неисчерпаемого  смысла,  теплой  любви  и  участия  к

каждому   из   там   живущих.   С   легкостью  и  спокойствием,

недостижимыми ни для какого существа в  Энрофе,  мы  двигались,

как  бы плывя в любом из четырех направлений пространства между

этими напевающими цветами,  или медлили, беседуя с ними, потому

что  их язык стал нам понятен,  а они понимали наш.  Здесь,  на

небесносиних  полянах  или  подаче  огромных,  тихо  мерцающих

золотых  лепестков,  нас  посещали те,  кто сходит в Готимну из

затомисов,  чтобы подготовить нас, младших братьев, к следующим

этапам пути.

Садом Высоких Судеб называется Готимна, оттого что здесь предопределяются надолго судьбы душ. Передо мной представало распутье: оно является всякому, взошедшему в этот слой. Выбранного здесь нельзя уже было бы изменить долгие столетия ни в одном из многих миров, здесь предызбираемых.