Тайны руки

управляюще­го миром, в огненный эфир, источник человеческого разума.

Вергилий как каббалистик

Вергилий в шестой книге "Энеиды" дает ясное опреде­ление светового тока в прекрасных стихах:

Эней в аду спрашивает отца своего

ОтеЦу — воспрошает Эней у Анхиза, — ужель должно думать, Что души умерших иных восходят отсюда на небо И снова на землю нисходят в то грубое тело, Которое было оставлено ими ? Отец мой, ужели Такое желание тени умерших питают? — Скажу тебе прямо, чтоб не был ты мучим сомненьем, — Ответствует сыну   — Скажу тебе, сын мой,

Что дух все питает: и небо, и землю, и море, И месяца шар, и далекие яркие звезды, Иум, в сей природе разлитый, в движенье приводит, И сам с сей природой сливается будто бы с телом. И он же творит и  и зверей, и пернатых,

И гадин морских, что живут в безднах моря ужасных. У духа есть дивная сила, и все происходит от неба, И все друг от друга, но хрупкое слабое тело В себе держит душу; душа же боится и жаждет, И плачет она, что в глухой она, мрачной темнице.

А в четвертой книге поэмы "Георгики" Вергилий идет дальше; пораженный удивительным инстинктом пчел, он до­ходит до предположения, что и они получили малую части­цу божественного духа:

Иные, имея примеры и признаки Божественный ум признавали в работницахпчелах, Небесного след вдохновенья. Господь все обходит: И земли, и хляби морские, и дальнее небо, И души животных оттуда к себе призывает, Коней быстроногих, пернатых, зверей, человека... И все эти твари нисходят на землю, и снова. От уз разрешившись, возносятся в синее небо, / И нет места смерти, и жизнь вся стремится К бесчисленным звездам, взлетая до высшего неба.

Заметим, Вергилий превосходно объяснил различие ме­жду существом интеллектуальным, которое, сообщаясь со звездным током, дает животным их инстинкт, и душою, ко­торая есть действительно божественная искра.

Души возвращаются в поля Елисейские* даже после ты­сячелетних испытаний, между тем как элемент

разумности животных возвращается в область планетного тока, откуда он заимствован, чтобы содействовать возникновению соз­даний, вмещающих в себе бессмертную душу.

Магия оставляет поэтам мир фантастический, не при­знаваемый мыслителями. Дриады и ореады, тритоны и сильваны исчезли, но еще слышатся в веянии ветерка вздохи сильфов, в шуме волн — плач ундин; саламандры резвятся в огне, и гномы, скрытые в пещерах, пугаются звука шагов человеческих. Иногда они поют свои печальные баллады, чтобы развлечь себя в своем тысячелетнем изгнании. Каббалисты говорят, что тот, кто любит женщину стихийную, т. е. ундину, сильфиду или саламандру, он или делает ее бес­смертною, или сам умирает с нею; они говорят это симво­лически, желая сказать, что страсти или губят нашу душу, или облагораживают ее, смотря куда направлена страсть — к добру или к злу.

Волшебница Цирцея, развратная куртизанка,