Тайны руки

необходимо было, чтобы любовь к науке вложила скальпель в руки мыслителей.

И наружные формы тела не менее удивительны, но к чудесам, которые наблюдаешь ежедневно, скоро присматриваются.

Провидение по собственному произволу, который может смутить легкомысленное сердце, сотворило и сильных и сла­бых, и богатых и бедных, и властелинов и рабов, и могуще­ственных и беспомощных.

В то же время во имя разума и справедливости, для того, чтобы оставить человеку свободную волю и средства к за­щите, чтобы помешать ему  на каждом шагу, так как жизнь даже для сильных и могущественных есть бес­прерывная борьба, оно (Провидение) "написало" характер каждого на его лице, на неровностях черепа, на форме его рук. И так же, как сказало оно земледельцу: "Взборозди грудь земли, чтоб бросить в нее семя, которое должно пи­тать тебя"; как сказало пловцу: "Ищи перлы в глубине мо­ря", — так же сказало оно каждому из нас: "Учись читать! Без труда я не даю ничего; я в лавровые венки вплетаю кра­пиву, которая жжет лоб; в пиршественные блюда я выжи­маю яд болезней; к богатству я присоединяю скуку и пресы­щение; я беру плату за каждое наслаждение, потому что на­слаждение есть награда и должна быть куплена усилием".

"Ищи и обрящешь".

И время от времени, сжалившись над людскими дураче­ствами и ослеплением, Провидение посылает на Землю бо­гато одаренного талантами человека, долженствующего нау­чить людей.            »

Иногда это бывает поэт, ибо поэзия есть лихорадка разу­ма, и эти избранники могут в опьянении порывов своей ду­ши прийти в сношение с высшим миром и, роняя бессвяз­ные слова, подобно      осветить тьму неиз­вестного.

Приходят то какойнибудь великий капитан, который со­бирает все нации, то цивилизованный законодатель, и на­конец является прорицатель.

То Орфей, Гермес, Вергилий, Аполлон.

Иногда — Лафатер[1].

Лафатер читает на лице человека и хитрость лисицы, и свирепость тигра, и кротость овцы; он сравнивает и нахо­дит; но, потерявшись в своих созерцаниях, ослепленный яр­ким светом, разлившимся изпод приподнятой им завесы, он путается, запинается, бормочет, отмечает, не смея ясно обозначить, и умирает, убитый пьяным солдатом, не окон­чив своего труда. Но дорога уже указана, и Галль** следует по ней. Более холодный, более расчетливый, менее поэт, идущий путем аналогии, которая есть фундамент всех ис­тинных наук, все взвешивающий, изучающий в безмолвии и не полагающийся на случай — он наконец достигает исти­ны и говорит: "Я нашел!"

Лафатер, робкий и нерешительный, встретил недоверие; Галль, со своим железным характером, со своим непоколе­бимым убеждением, с непобедимой силой воли, имел по­следователей: то был уже успех!

У него были и враги: то было торжество!

Одно время его слава была безгранична и поколебала сла­ву