Переселение Душ

свое!

Но прочитав Ваш комментарий к письму, я еще боль­ше уверовала в Вас. Я всегда поражалась поступкам Иису­са Христа, так как, зная о предательстве, о предстоя­щей своей смерти, он все же творил добро людям. Как смог он и его ученики, оставив свои семьи, близких, жен и детей, ходить по свету? Это какую душу и сердце надо иметь, чтобы отдать всего себя нам! Принять столько лишений ради нас, чтобы мы жили более правильно!

Спасибо вам всем, мои дорогие, кто так близко к сердцу принял боль мою. Но мой АнгелХранитель на­помнил мне: когда я была ребенком, бабушка расска­зывала мне, что, когда она сидела в тюрьме в Архан­гельске, начальник тюрьмы взял ее к себе в дом нянь­кой своим трем детям.

Зная, что у бабушки остались дети, он давал ей са­хар кусками, соленую рыбу, вещи детям, каждый месяц из Архангельска в деревню шли посылки, которые по­лучала родная сестра дедушки.

Вещи она бросала детям через забор, продукты ос­тавляла себе, и это родная тетя! Бабушка слова ей не сказала, хотя все знала, зато я однажды, еще лет в шесть, напомнила ей об этом. Прямо на кладбище, на Пасху, когда баба Настя пыталась меня угостить конфетами, я их не взяла и еще добавила, что она плохая, потому что она обижала моих дядей.

Бабушка тогда при всех первый раз в жизни меня отхлестала, но когда мы пришли домой, она, прижав меня к себе и горько плача, объяснила мне, что так делать нельзя, что только Бог может решить, виновен человек или нет, и что баба Настя получила наказание, у нее не было детей, а бабушке он послал маму и тетю. Разве я могла вырасти другой у этого поистине Святого человека?

Она простила своих врагов еще при

жизни, я за нее не могла простить и после смерти этой женщины, свои обиды я прощаю легко, но больше сорока лет я не могла простить той, что причинила боль моей бабуле. Когда я подходила на кладбище, то еле сдерживала жела­ние пнуть ее могилу ногой.

И только после ваших откликов на пятую книгу и на это злополучное письмо мои Ангелы показали, как я была не права. Я не имела права не простить, ведь мнето она не причинила боли, но я любила ближнего своего как самого себя, значит, быть подругому не могло, только прощать я не научилась до конца, пока мои близкие меня не научили, больше я не сержусь на бабу Настю, и теперь на ее могиле, как и на бабушкиной с дедом, от меня не только венок, но и память моя живет, и раскаяние, и молитвы.

Каждое утро, выходя из дома, я читаю три раза молитву «Отче наш» (вообщето я никак не могла ее вы­учить наизусть, и лишь листок с молитвой всегда был со Мной, а с Ваших страниц выучила сразу). Идя на работу, разговариваю с АнгеломХранителем обо всем, что меня волнует и тревожит. Последнее время я почти не слышу его, наверное, наказана за свои грехи,