Сидхарткха

действительно  существующее, имеет  реальность?  Не  являются  ли они только

обманчивыми, призрачными образами Майи? Разве твой камень, твое дерево, твоя

река -- реально существующие вещи?

     -- И это меня  мало тревожит,-- ответил  Сиддхартха.-- Пусть вещи имеют

только  кажущееся бытие.  Но  ведь  в таком случае и мое  бытие есть  только

кажущееся --  значит,  в  том и в другом случае,  они  одинаково сродни мне.

Оттогото  я и  отношусь  к ним с  любовью и  уважением. Оттогото я  и могу

любить их.  А  вот наконец и мое  учение, над  которым  ты, наверное, будешь

смеяться:  Любовь, о  Говинда, помоему важнее  всего на свете. Познать мир,

объяснить его, презирать его -- все  это я  предоставляю великим мыслителям.

Для меня же важно только одно  -- научиться любить мир, не презирать его, не

ненавидеть его  и себя, а  смотреть на него,  на себя  и на  все  существа с

любовью, с восторгом и уважением.

     -- Это я понимаю,-- сказал Говинда.-- Но именно это Возвышенный признал

заблуждением.  Он  предписывает  доброжелательность,  терпимость,  кротость,

снисходительность, но не любовь. Он запретил нам отдавать наше сердце  любви

к земному.

     -- Знаю,-- 

сказал Сиддхартха,  и улыбка  засияла на его лице.-- Я знаю

это, Говинда. Вот мы и забрели с тобой в дебри мнений, в спор изза слов. Не

могу отрицать,  мои слова  о любви  как  будто находятся в  противоречии  со

словами Гаутамы.  Оттого я и не доверяю  словам. Но это противоречие  только

кажущееся. Я знаю, что я совершенно согласен с Гаутамой. Возможно  ли, чтобы

не знал любви тот, кто  познав  всю бренность  и  ничтожность  человеческого

бытия,  тем не  менее настолько  любил  людей, что посвятил  долгую, тяжелую

жизнь исключительно тому, чтобы помочь им, просветить  их. И в  нем, в твоем

великом  учителе,  дело мне милее слов, его жизнь  и дела важнее его  речей,

движение  его  руки  важнее  его  мнений. Не  в словах и  мыслях  вижу я его

величие, а в делах и в жизни.

     Долго  молчали  оба  старика.  Наконец  Говинда  произнес  с прощальным

поклоном:

     -- Благодарю тебя, Сиддхартха, за то, что  ты высказал мне некоторые из

своих мыслей. Они кажутся мне несколько странными, я не все  сразу  и понял.

Но как бы то ни было, я благодарен тебе и желаю тебе спокойных дней.

     Про себя  же он подумал: "Странный человек -- этот Сиддхартха! Странные

у  него  мысли,  и  нелепо  звучит  его  учение.  Не  таково  чистое  учение

Возвышенного. Последнее яснее, чище,  понятнее, в нем нет  ничего странного,

нелепого или смешного. Но