Сидхарткха

такой степени уподобился он людямдетям.

     Совсем иными глазами  глядел он теперь на  людей --  менее  рассудочно,

менее гордо,  зато с  большей теплотой,  с большим интересом  и сочувствием.

Когда  он  перевозил  людей обычного  типа -- людейдетей, дельцов,  воинов,

женщин,  то  они уже не  казались  ему  чуждыми, как  бывало: он понимал их,

понимал  и  сочувствовал  их жизни, руководимой  не мыслями и умозрениями, а

инстинктами и желаниями. Он чувствовал себя таким же, как они. Уже близкий к

совершенству, переживая  свое последнее личное горе, он  все  же смотрел  на

этих людей,  как на  своих братьев.  Их суетные, мелкие желания и вожделения

перестали  казаться  ему  смешными -- они были ему теперь понятны,  достойны

любви,  даже уважения. Слепая любовь матери к своему ребенку, глупая  слепая

гордость  отца,  восторгающегося  воображаемыми достоинствами своего  сынка,

слепая неукротимая страсть к украшениям и жажда восхищенных мужских взоров у

молодой  тщеславной женщины -- все эти ребячества, все эти простые, нелепые,

но  необыкновенно  сильные,   живучие  и  властно  требующие  удовлетворения

инстинкты и страсти уже не казались Сиддхартхе ребячеством. Он убедился, что

люди живут ими, что  ради них они  совершают бесконечно многоепредпринимают

путешествия, ведут  войны, претерпевают всевозможные лишения и страдания.  И

он  научился теперь их любить за это. Он видел жизнь, живое, неуничтожаемое,

видел  Брахму 

в каждой  из  человеческих страстей,  в каждом  че ловеческом

поступке. Достойными  любви и удивления казались  ему  теперь  люди  в своей

слепой верности, слепой силе и упорстве. Mичем они не стояли ниже, ни одного

преимущества  не   имел   над  ними  ученый  и  мыслитель,   кроме   одного,

единственного: сознания,  сознательной мысли  о единстве  всего живущего.  И

подчас  у Сиддхартхи даже возникало сомнение,  действительно ли это  знание,

эта мысль имеют такую высокую ценность, не представляет ли и это знание одно

из ребячеств мыслящих людейдетей.  Во всем прочем, на его  взгляд,  мирские

люди стояли не ниже, а  часто  даже  и  выше мудреца,  подобно  тому, как  и

животные, в своем упорном, не уклоняющемся в сторону стремлении к достижению

необходимого им, подчас кажутся стоящими выше людей.

     Медленно развивалось и  созревало  в Сиддхартхе сознание,  что такое, в

сущности, мудрость, в чем  заключалась цель его многолетних исканий. Ведь, в

конце концов, она сводилась лишь к готовности души,  к способности к тайному

искусству  --  во   всякую   минуту,   среди  всяких   переживаний