Сидхарткха

и серповидный месяц,  плывший, как ладья, по синеве

неба. Видел  деревья, звезды, животных, облака, радуги, скалы, травы, цветы,

ручьи и реки, видел,  как сверкала  на кустах  утренняя роса, как  синели  и

белели  отдаленные  высокие горы.  Птицы  распевали,  пчелы  жужжали,  ветер

колыхал  серебристые  рисовые 

поля. Все  это, со всем своим многообразием и

пестротой, существовало всегда. И раньше светили солнце и  луна, шумели реки

и жужжали  пчелы. Но  раньше все это было  для Сиддхартхи лишь  мимолетным и

обманчивым видением, мелькавшей  перед  его глазами завесой, на которую надо

смотреть с  недове рием, которая на то и существует, чтобы быть  сорванной и

уничтоженной мышлением, так  как  она  не была  сущностью,  так как сущность

пребывала  по  ту  сторону  доступного,  зримого,  видимого. Теперь  же  его

раскрывшиеся глаза  останавливались  на всем, что лежало по эту сторону; они

видели и познавали видимое,  искали  родины в этом мире, не искали  сущности

вещей, не стремились в потусторонний мир. И как прекрасен мир, когда глядишь

на него таким  образом  -- так  просто,  так  подетски, без всяких исканий!

Прекрасны  месяц и  звезды, прекрасны ручьи и берега,  леса и утесы,  козы и

золотые жуки, цветы  и  бабочки. Как славно, как чудесно  ходить по свету, с

детской  ясностью  и  бодростью  во  взгляде,  с  душой, раскрытой для всего

близкого,  чуждой недоверия!  Не  так  палило  теперь солнце  голову,  иначе

прохлаждала лесная тень, иной  вкус имели вода в ручье и цистерне, бананы  и

дыни. Короткими казались дни и ночи; каждый час быстро мелькал, словно парус

на море,  а под  парусом  плыло  судно, наполненное сокровищами, наполненное

радостью. Сидд хартха  видел целое племя обезьян, кудато перебиравшееся под

высоким  сводом леса, по самым  верхним  ветвям, слышал их  дикое похотливое

пение. Сиддхартха  видел,  как  баран  преследует  овцу и овладевает ею.  Он

видел, как в поросшем  тростником  озере охотится терзаемая вечерним голодом

щука, как в страхе убегает от нее молодая рыба, выскакивая из воды,  сверкая

на  воздухе чешуей. Силой  и упорной страстью веяло от  быстро расходившихся

кругов, поднятых  на  воде  стремительным преследованием  охотника. Все  это

всегда было, да онто ничего  не замечал  --  он  был слишком далек от всего

этого. Но теперь его интересовало все, что его окружало, он сам был частицей

окружающего мира. Через его глаза проносились и свет, и тень, месяц и звезды

проходили через его сердце.

     Дорогой Сиддхартха припоминал  все  то, что пережил  в  саду Джетавана;

ученье,