Сидхарткха

что  уже перестал быть юношей, что  он возмужал.

Установил, что, подобно змее,  сбрасывающей с себя старую кожу,  освободился

от того, что существовало в нем в течение всей его молодости  -- от  желания

иметь наставников и учиться у других. Последнего учителя, встреченного им на

своем  пути,  даже его,  величайшего  и  мудрейшего из учителей,  святейшего

Будду, он покинул: он должен был уйти от него, не мог принять его учения.

     И, еще более замедляя свои  шаги, погруженный в свои мысли,  Сиддхартха

спрашивал себя:

     -- Чему же, собственно, ты хотел научиться от учителей и из их  учений,

и чему именно, сколько тебя ни учили, они всетаки не сумели научить тебя?

     И пришел к заключению:

     -- Познать  Я, его смысл и сущность --  вот чего я добивался.  Я  хотел

отрешиться  от этого  Я, побороть его. Но  не смог. Я мог  только обманывать

его, убегать от него, прятаться  от него. Поистине, ничто в мире не занимало

в такой степени мои мысли, как это  мое Я, как та загадка, что я живу, что я

представляю  отдельное,  обособленное  от  всех  других  существо, что  я --

Сиддхартха. И  ни о чем другом в  мире я не знаю так мало,  как о себе --  о

Сиддхартхе.

     Погруженный  в размышления,  медленно  продвигающийся  вперед  странник

остановился, пораженный  этой  мыслью,  и тотчас  же из последней  выскочила

новая мысль,  следующая:  "То,  что  я  ничего не  знаю  о  самом себе,  что

Сиддхартха остался для  меня таким чуждым и неизвестным,  обусловлено  одной

только причиной:  я боялся самого  себя, я убегал  от  самого себя.  Я искал

Атмана, искал Брахму,  я стремился  разобрать свое Я по частям, очистить его

от всех оболочек, чтобы  отыскать в  его неизведанной глубине ядро всех этих

оболочек,-- Атмана,  жизнь, Божественное, первооснову.  Но  себято самого я

при этом потерял..."

     Сиддхартха  поднял  глаза и  оглянулся  кругом. Улыбка  заиграла на его

лице, и все  его  существо пронизало  такое чувство, точно  он пробудился от

долгого  сна. Он двинулся дальше, но теперь  он шел бодрым скорым шагом, как

человек, знающий, что ему нужно делать.

     --  О,-- думал  он,  вздохнув с  облегчением,--  теперь я не дам больше

Сиддхартхе  ускользать от меня. Не стану больше  посвящать все  свои мысли и

жизнь Атману и страданию мира. Не  стану больше умерщвлять и разрушать себя,

чтобы найти

за  развалинами какуюто тайну. Ни Йогаведа, ни Атхарваведа или

какоелибо другое  учение не будет больше руководить  мною.  К самому себе я

поступлю  в  учение,  у   самого   себя  я  буду  изучать