Ментальный план

перед его восхищенными взорами нового мира, значительно превосходящего покинутый им; мира, быстрота вибраций которого настолько же превосходит скорость вибраций физического мира, насколько скорость вибраций света превосходит вибрации звука; мира, в котором вездесущая жизнь, беспрестанно бурлящая вокруг наблюдателя и в нем самом, относится к совершенно иному порядку и возвышается до неизмеримо большого могущества.

Даже то чувство, которое мы только что описали, не является наименьшим чудом небесного мира. Наблюдатель не слышит, не видит, не испытывает осязательных ощущений посредством органов, отделенных друг от друга и ограниченных в своих способностях, как он это делает в нашем мире. Он уже более не обладает зрением и слухом, развитыми до неизмеримой силы, какими он был одарен на плане астральном. Вместо них он чувствует в себе присутствие какой-то новой и странной силы, которая не является ни одним из астральных чувств, но которая, тем не менее, заключает в себе их все и значительно их превосходит.

Эта сила позволяет ему, когда он находится в присутствии какого-либо человеческого существа или какого-либо предмета, не только его видеть и слышать, но еще и мгновенно его познавать, изнутри и снаружи, равно как его причины, последствия, все, что может с ним случиться, по крайней мере в том, что касается плана ментального и всех других планов, лежащих ниже его.

 Наблюдатель замечает, что думать и понимать составляют единое целое.

 Никогда не замечаются ни сомнения, ни колебания, ни медлительность в прямом действии этого высшего чувства. Думает ли он о каком-либо месте – он уже находится там, о каком-либо друге – его друг уже присутствует пред ним.

 Для него более не существует возможности недоразумений. Каким образом мог бы он быть обольщен или обманут внешним видом, раз на этом плане он читает, как в открытой книге, каждую мысль и каждое душевное движение своего друга?

 Если на его долю выпало счастье иметь среди своих друзей особу, высшее чувство которой так же развито, то их союз будет отличаться таким совершенством, какого в нашем низменном мире и представить себе невозможно.

 Для них больше не существует расстояний и отдаленности друг от друга. Их чувства уже более не скрыты, а также не выражаются клочками слов, совершенно недостаточных. Вопросы и ответы бесполезны, так как умственные образы

читаются ими обоими в тот самый момент, когда они только образуются, и обмен мыслями так же быстр, как и их лучезарное появление в интеллекте.

 Все отрасли знания открываются для их изысканий, по крайней мере все то, что не превосходит этого плана, уже и так столь высокого.  Прошлое нашей Земли является перед их глазами, как настоящее.

 Образные летописи, составляющие память природы, всегда к их услугам, и события истории – безразлично, древней или современной, – развертываются перед ними по их желанию.

 Они более не зависят уже от историка,