Исцеление человека

явление  - веселого,  делового,  бодрого  -  произвело эффект

взорвавшейся  бомбы: сотрудники,  которые давно не  видели его,  но знали  о

смертном  приговоре, не могли поверить своим глазам. А профессор - вальяжный

и одновременно преисполненный юмора  - провел заседание, навел  в коллективе

долгожданный  порядок,  и,   много  часов  спустя  после  "выхода  в  свет",

торжествующим победителем прибыл домой. Знать бы  заранее, чем кончится этот

праздничный день!.. Жена сочла момент подходящим, чтобы уломать Сашеньку все

же сходить  в поликлинику, потому  что  ее вконец заели врачи, которым нужен

был порядок в бумажном

деле: давным-давно приговоренный ими человек к ним не

является,  бюллетень  не  закрывает  ни  по  поводу  смерти,  ни  по  поводу

выздоровления. А дело в том, что  я  категорически  запретил  ему общаться с

коновалами,  которые  только  и сумели,  что  объявить ему  -  на  основании

объективных  данных,  конечно, -  о  близкой  его кончине.  И  вот  же  -  в

победоносном благодушии своем - он согласился на уговоры!

     Сначала он  сидел в одной  нудной  очереди, затем в  другой и, наконец,

услыхал  в кабинете  устало-раздраженное: "На что  вы рассчитываете, в конце

концов? Из вашего положения исход один, имели бы совесть, не мешали бы нашей

работе своей неаккуратностью!..". И - все! Струна была оборвана, восхождение

прекратилось, и  мгновенно  началось обвальное  падение - с ухудшением  всех

показателей,  с  невыносимыми болями, с постельным режимом, а ведь буквально

за  полмесяца  до  этого на  даче  мы  с  ним,  по  необходимости, совершили

двухкилометровый  марш-бросок под рюкзаками  к  электричке... Зачем  в  этой

ситуации попрекать жену? Она наказала себя и детей на  всю оставшуюся жизнь.

Но могут ли быть найдены слова, соответствующие поступку тех "врачей"?

     Ни  в  коей мере  я  не  против строгости  при  обращении  с пациентом:

случается, в хвост и в гриву  браню какого-либо растяпу за небрежное ведение

дневника, за  попытку  увильнуть  от  выполнения трудного  задания, но после

такой ругани в  его  адрес он цветет, потому  что понимает  его причины: это

забота  о  нем  же, это  борьба за него, за ее жизнь. И от такой критики дух

больного  только  радостно  играет,  только  крепнет.  И  именно  в  этом  -

сверхзадача наших с ним отношений.

     Напомню, что воздействие  на универсум человека, задетого универсальной

болезнью,  является  универсальным  комплексным. Наступление на  врага  идет

одновременно  на  всех  фронтах,  и вынужденное,  аналитически  расчлененное

разложение  не  должно   вытеснять  из  нашей   памяти  идею  синтеза,  идею

совокупности всех мер борьбы.  Поэтому, когда я только сейчас начну говорить

о  широком